Твердые реки, мраморный ветер - Страница 98

Уже больше полугода я жил один, без подруги, и, сидя тут, на закате, на том же самом месте, где год назад он познакомился с Ириной, испытывал накатывающую грусть и бессмысленность своей жизни. Группа израильских туристов оккупировала соседний столик, немедленно начав укуриваться марихуаной. Я равнодушно скользнул взглядом по израильским девушкам – нет, тут шансов никаких. Они живут в своем ядовитом аквариуме и никого в него не допускают. Пересев за угловой столик, чтобы не дышать заразой, я продолжил свое невеселое вялое существование. С собой у меня была книга, но читать совершенно не хотелось, да и в сумерках читать – только глаза портить.

Спустя несколько минут две голландские туристки сели справа. Сухие, высокие, лет тридцати. У обеих – длинные ноги с большими ступнями. Рассматривая их, я неожиданно возбудился, и даже образ неизбежно-вялого совокупления ради здоровья отступил куда-то в тень – черт с ним, их дело – дать, а он попробует получить удовольствие. Представляя, как он будет гладить эти ноги, я стал продумывать какие-нибудь зацепки, с помощью которых можно начать разговор и пересесть к ним за стол, и в этот момент на площадке появился еще один турист. Большие аппетитные ступни перестали на время меня интересовать, и я вперился во вновь пришедшего. Вроде – ничего необычного, но бегающий взгляд не вязался с дородностью тела. И почему-то он был с рюкзаком. Время вечернее, и если кто-то появлялся тут – он уже не мог быть проходящим мимо туристом, заглянувшим перекусить. Значит он остановился в этом гэстхаузе. Маленький рюкзачок еще можно было бы объяснить опасениями в сохранности денег и документов, может быть еще ноутбук, фотокамера… но рюкзак был слишком велик. Для чего ему могло понадобиться тащиться сюда с рюкзаком? Скука, в которой прозябают туристы в треке, так велика, что самый ничтожный повод для развлечения воспринимается благодарно. Бросив еще раз жадный взгляд на ноги голландок, я подумал, что это еще успеется, часа два-три они точно будут тут сидеть, а пока можно понаблюдать за странным туристом, представить себя Шерлоком Холмсом.

Тот сел невдалеке за пустой столик, и у меня округлились глаза – он сел, не сняв рюкзака! Ноги окончательно были забыты. Это совсем уже не лезло ни в какие ворота – ничего подобного я никогда не видел. Во всем остальном турист был, в общем, совершенно заурядным, и все мои усилия по рассматриванию его одежды ни к чему не привели – Шерлок Холмс из меня… так себе. Любопытство разгоралось тем сильнее, чем яснее я понимал, что если я упущу эту возможность развлечься, то следующий шанс представится еще не скоро. Поколебавшись еще минуту, я взял свою книгу, бутылку Колы и, подойдя к столику, за которым сидел этот странный человек, на английском языке спросил – не будет ли тот возражать, если я к нему подсяду.

Человек не возражал. По его английскому я предположил восточную нацию – Чехия или Болгария.

– Словения? – ткнул я пальцем в небо.

– Нет, я русский, Россия.

Я удивленно откинулся на спинку пластмассового кресла.

– Русский? О… я встречал тут русских. – Ничего больше в голову не лезло, а спросить напрямую я стеснялся. Русский тоже откинулся на спину на свой рюкзак, и мне пришла в голову дурацкая мысль, что рюкзак ему служит в качестве утеплителя, но нет, и так было очень тепло, и тонкого полартека было вполне достаточно.

– Ганс. – Я представился, продолжая испытывать неловкость. – Вдруг этот русский подумает, что я гей? Только этого не хватало. Я, как и всякий цивилизованный европеец, относился тогда к гомосексуалистам внешне спокойно, но тем не менее сам предпочитал не вызывать подозрений в подобной ориентации. В свинг-клубах я имел несколько гомосексуальных контактов, которые оставили довольно смутное впечатление – с одной стороны, для здоровья полезен любой секс, с другой – я казался сам себе выглядящим несколько неловко и неэстетично. А может тому причиной просто отсутствие привычки.

– Андрей, – несколько формально представился русский и замолчал.

– Ты тут впервые? – спросил я, чтобы хоть что-то спросить. Испытывая неловкость за банальнейшие вопросы, ничего лучшего я тем не менее придумать не мог – сказывалось полное отсутствие привычки знакомиться с парнями. Снова в воображении стали тесниться дурацкие образы того, что могло прийти Андрею в голову, особенно с учетом того, что подсев к нему, я прошел мимо явно неприкаянных голландок. И неожиданно меня это возбудило. Чертыхаясь про себя, я ссылался в попытках самооправдания на то, что уже давно не имел сексуальных контактов, и горный воздух и, главное – я уцепился за эту мысль как за спасительный круг, – это возбуждение от длинных ног и больших ступней голландок! Тем не менее, мне с большим трудом удавалось отогнать мысли о том, что русский может подумать, что я его снимаю, и от этих мыслей член отчетливо отвердевал.

В этот момент русский замолчал, и я понял, что полностью пропустил мимо ушей всё то, что тот сказал. Еще лучше… Показаться дебилом тоже мало радовало. Да и бог с ним, какая разница.

Пришедший мальчик-официант принес меню, и мы оба углубились в его изучение. Изучение меню непальских гэстхаузов – чистой воды формальность, используемая туристами для убийства времени. Заранее известно – что там есть и чего там нет, так как на всем протяжении трека в западной или восточной его части состав меню практически идентичен. Впрочем, Татопани, будучи в непосредственной близости от Покхары, мог порадовать туриста чем-нибудь помимо вермишели, картошки и синтетических супов, так что если русский тут впервые, то его интерес к предлагаемым вариантам еды мог бы быть понятен.