Твердые реки, мраморный ветер - Страница 94

– Ты вот, Иван, говоришь все правильно, верно, – вкрадчивый голос из президиума, – а скажи на милость, разве не растранжирил ты народные денежки на клуб этот несчастный, а?

– Правильно вопрос ставишь, Абрам!

… говорил я тебе, Василий, как чуял!…

– Стране что нужно, разве танцульки, а? Товарищи? – Человек обвел рукой зал, словно приглашая поддержать, и неровными волнами голоса поддержки стали сливаться в сплошной гул. Человек на трибуне покачнулся и схватился за сердце.

– Стране сталь нужна, марганец, хром надо стране давать, а с танцульками подождем, разве горит это?

И словно шквал воплей с рядов налетел, раздавил своим напором и человека на трибуне, и президиум.

– … вредительство!… сажать!… троцкист!… ура Сталину, Сталину ура!…

– Мы, люди социалистической культуры, социалистического труда, – тщился перекричать Абрам толпу, – А ты, Иван, протянул лампочки вдоль моста… украшательство… народные деньги… танцульки… стране марганец… хром… приспособленец…

Во всем этом хаосе парень был совершенно забыт, он снова уселся на свое место, забыв про книгу, и раскрыв рот, смотрел на то, как новая власть сметает старую. И вдруг что-то сломалось, разбушевавшаяся стихия пошла на спад, люди, переглядываясь между собой, стали садиться на место и замолкать. Они знали – должен быть кто-то, обязательно должен быть, кто на пике народного гнева подошел бы и сказал: "Вы арестованы", или "Пройдемте, пожалуйста…", но никто не подходил, сценарий сломался и страшные сомнения снова стали закрадываться людям в головы, ведь "там" ничего сломаться не может, там такого не бывает, значит – неужели ошибка?? Мертвая тишина снова нависла над залом, и человек на трибуне, кажется, тоже стал понимать, что самые ужасные его прогнозы не оправдались – он до сих пор еще тут, а значит… надо просто сделать вид, что ничего не произошло!

– За критику спасибо, товарищи, учту. – Глухим, словно сломанным голосом начал он, затем прокашлялся и продолжил, – а теперь перейдем, товарищи, к обсуждению выполнения наших производственных планов.

В президиуме зашуршали бумагами, и собрание продолжилось".

Майя закончила и закрыла ноутбук.

– Главное в том, что у нас получается. – Заключила она. – Остальное – детали. А вообще – смешная история, смешная и трагичная.

– Нет, детали… всё-таки давайте доведем это дело до ума, – не согласился один из тех мужчин, что пришел с Майей и Таем. – Необходимо документально подтвердить, что такие люди существовали, уточнить место, время, фамилии. Я… я понимаю, – поднял он руку, останавливая готовую возразить Майю, – я понимаю, что у тебя и у Тая, да и у Томаса тоже есть полная уверенность в том, что это не галлюцинации, не наведенные фантазии и не что-либо в таком роде, да и я так считаю. Но "считать" – это одно, "иметь убедительные доказательства" – совсем другое. Конечно, само то, что ситуация воспринималась двумя независимыми наблюдателями, и то, что их наблюдения дополняют, но не противоречат друг другу, говорит о многом, но это еще не доказательство, это же ясно. Существует возможность объяснить совпадение в восприятиях какой-нибудь взаимной настройкой, которая возникает спонтанно, а вдруг существуют совместные сновидения – именно сновидения, хаос мыслеобразов… зачем нам эти сомнения? Давайте поставим все точки над "i". Что касается меня, я бы, конечно, выбрал более интересное событие… ну попал бы на пароход, везущий в Америку Эйнштейна, и послушал бы, как он рассказывает о теории относительности, или тот исторический матч Алехин-Капабланка на звание чемпиона мира… но раз так, пусть, даже интересно – там у вас куча людей, есть уже какие-то имена, есть некоторые детали, давайте разработаем эту историю плотно, и докажем – все могло быть именно так, именно такие люди там были.

– Согласен, – Томас примирительно поднял ладони. – Я понимаю, хочется бежать вперед и писать историю, но ведь это должна быть именно история, у нас не должно быть сомнений, ну и потом, заодно мы отработаем навыки.

– А меня больше в этом интересует другое, – произнесла девушка, имя которой Андрею оставалось неизвестным. – Ведь осознанные сновидения и выход из тела – либо необычайно близки между собой, либо вообще являются этапами одного процесса, так давайте совместно поработаем? Это же страшно интересно…, – она поискала глазами, кого бы привлечь на свою сторону, и неожиданно выбрала Андрея в качестве объекта.

– Вот ты, Андрей, разве не хотел бы никогда не болеть?

Вопрос был явно риторическим, и он даже не стал пытаться отвечать.

– Озаренные восприятия и наши "ежовые опыты" – это одна сторона дела, но есть и другая сторона – обычная медицина. Допустим, ты не способен сейчас сформировать в себе такую концентрацию, такую ударную дозу ОзВ, чтобы болезни тебя вообще не брали, и что делать, если болезнь пробьет твой иммунитет? Что делать, если эта болезнь будет серьезной? А ведь выходы из тела – это выход еще и в другом смысле, это обалденный способ излечиваться! Вот ты наверняка знаешь, что при многих тяжелых состояниях человек теряет сон, и если ему в результате лечения и в процессе борьбы организма с болезнью удается глубоко заснуть, то это считается отличным признаком, больному стараются дать возможность спать как можно дольше, и зачастую болезнь оказывается переломленной, а почему? Потому, что глубокий сон – это слабый аналог выхода из тела. При глубоком сне совсем немного задействуются те же механизмы, которые так ярко проявлены во время ВТО – внетелесного опыта. Не понимаешь?