Твердые реки, мраморный ветер - Страница 72

– Может они передаются ребенку на самом последнем этапе развития? – Предположила Джейн.

Марта рассмеялась.

– Для оголтелой феминистки идея была бы неплоха, но это довольно смелое предположение, что часть генотипа самца не участвует в развитии плода. Так или иначе, идея ошибочна, так как доказано, что экспрессия антигенов самца происходит очень рано, так что иммунный ответ щенки кажется неизбежным, и все же он не происходит.

– Может какие-то вещества делают эти отцовские антигены невидимыми, ну или как-то защищенными?

– Нет, все происходит иначе, и это интересно. Вообще хорион – удивительная вещь. Он, к примеру, продуцирует специальный гормон, точнее – пептидный гормон, а именно – "хорионический гонадотропин".

– Стой…, – Джейн снова понадобилась пауза, чтобы записать это чудовищное буквосочетание. – Значит вот этот гонадотропин и…

– Нет, в организме часто можно найти очень длинные последовательности превращений, что и делает его уникальным в своей приспособляемости – если нарушается одна цепочка, моментально могут быть задействованы другие. Этот гонадотропин сам по себе делает следующее – он побуждает клетки плаценты и яичника вырабатывать "прогестерон". А прогестерон – это стероидный гормон, который имеет ряд очень важных функций, ну например он стимулирует поддержание достаточной толщины стенок матки и достаточной ее насыщенности кровеносными сосудами, но кроме этого – давай проследим дальше эту цепочку – он побуждает надпочечники плода вырабатывать соматомаммотропин. Более простое его название – "плацентарный лактоген" – думаю, что уже из этого названия тебе понятно, что он стимулирует развитие у щенки грудных желез и выработку молока… ну, что-то я далеко зашла, так трудно придерживаться одной темы, когда вокруг столько интересного:)

– Мне интересно, продолжай. – Джейн пробежала взглядом по своим записям. – Да, все понятно.

– Тогда вернемся к хориону. Ты уже поняла, что эта маленькая, кажущаяся простой прослойкой штуковина обладает уникальными свойствами, и одно из этих свойств – подавлять иммунную систему матери. Происходит это таким образом… – Марта запнулась и задумалась. – Еще одно отступление, чтобы ты все понимала. Наши иммунные реакции обусловлены клетками особого типа, которые называются "Т-лимфоциты". Как только Т-лимфоцит встречается с клеткой, содержащей чужеродный антиген главного комплекса тканевой совместимости, он сразу опознает ее как чужеродную, и в тот же миг начинается удивительное явление – Т-лимфоциты начинают стремительно делиться и возникают в большом количестве, и всей кучей они наваливаются на чужеродные клетки и разрушают их. Так вот, хорион выделяет вещество, которое полностью останавливает этот процесс деления Т-лимфоцитов, так что вокруг плода привычная для человека реакция отторжения не срабатывает.

– Здорово, офигительно, клево! – Джейн была в восторге и от того, что организм так удивительно устроен, и от того, что она это поняла.

– Но есть проблема. И эта проблема в какой-то степени является бичом щенок.

– Кажется, я понимаю! – Перебила ее Джейн. – Проблема в том, что воздействие плода на иммунную систему матери может оказаться чрезмерным, и отсюда – всё то разнообразие многочисленных болезней, связанных с материнством!

– Точно! – Подтвердила Марта. – И вот теперь наконец я могу сказать, чем я увлечена сейчас. Выяснилось, что хорион плода, вынашиваемого мордой, находящегося в атмосфере намерения, обращенного к нему, выделяет вещества, которые влияют на организм щенки намного более щадящее – настолько, что фактически мы так и не смогли обнаружить эффект угнетения иммунной системы нигде, кроме как в непосредственном окружении плода. Буквально сдвинься на ничтожную долю миллиметра в сторону от хориона, и Т-лимфоциты там так же зверствуют, как и раньше. Сейчас мы пытаемся понять – в чем же отличие нового вещества. Химический состав идентичен, это мы уже знаем, так что различия теперь можно поискать в изометрии молекул, а если и тут не найдем, пойдем еще глубже.

– Интересно:)

– На самом деле это только, так сказать, пена на поверхности – ты просто не представляешь, сколько нового мы открываем каждый день. И ты, если хочешь, можешь присоединиться к нашим исследованиям хоть сегодня, ты отдаешь себе в этом отчет?

– Я? Мне поздно:)

– В каком смысле?

– Ну, начинать наверное надо лет в семь…

– Почему?

– Ну… ну как почему?

– Ну так. Почему?

– Ну потому что сложно представить, что человек почти в тридцать лет начинает с нуля заниматься такой сложнейшей наукой и достигает какого-то успеха.

– Успеха? Сложно представить? Милая, ты просто бредишь. – Марта нахмурилась. – Ты что, с дерева упала? Головой?

– Да, похоже на то, – задумчиво пробормотала Джейн. – Оказывается, этот дикий стереотип по-прежнему живет во мне…

– И не просто "живет", он еще и убивает твою инициативу, твои радостные желания. Сейчас тебе двадцать пять? Все равно. Если последующие пятьдесят ты будешь заниматься генетикой, испытывая энтузиазм, радость познания, радость исследований и открытий, как ты думаешь, ты сможешь стать охуенным специалистом?

– Думаю, что да.

– Или ты собралась умирать в сто лет??

– Нет, не собралась.

– И тебе не кажется, что независимо от открытий ты сможешь получать удовольствие, занимаясь тем, что тебе очень интересно?

– Смогу. Но Марта, еще мне неясно… ты тратишь столько времени тут, в лаборатории, не приводит ли это к некоему перекосу в развитии? Ведь ты не можешь, к примеру, накапливать фрагменты, не можешь…