Твердые реки, мраморный ветер - Страница 45

– И "Трансмедикал ресерч корпорейшн", получается, тоже лишь часть холдинга?

– Не совсем. Это акционерное предприятие, где мы имеем некое долевое участие, но не заправляем там целиком.

– Но что же все-таки главное – исследования или бизнес? – Допытывалась Джейн.

– Ни то и ни другое.

Это заявление вызвало смех у присутствующих, но Энди покачал головой.

– Комментировать пока не буду. Будущее все расставит по местам.

Последующие несколько дней, как оказалось, в самом деле было посвящено бегу по горам. Выходили рано утром, еще затемно, в пять. Примерно полчаса – бегом до Санасы, а оттуда дорога разветвляется на три главных направления: на озера Гокьо, к Лобуче и далее к базовому лагерю Эвереста, и к Чукхунгу. Высота Намче 3400, а высота конечных точек маршрута – от пяти тысяч и выше. В первый день они сбегали к Гокьо. Шли без остановок, иногда бежали. Остановились только в самом Гокьо, выпили куриного супа в отеле (и Джейн уже не удивилась, узнав, что и этот отель принадлежит компании), и отправились назад. По дороге группа разделилась. Энди и еще четверо, включая Джейн, пошли медленнее, а трое, видимо намного более опытные и сильные, побежали вперед. Оказалось, что они успели дойти до шестого озера, и в тот же день все вернулись обратно в Намче. Вся пробежка заняла тринадцать часов, но странным образом усталость была не слишком заметной, и вопреки ожиданиям Джейн, есть хотелось довольно слабо.

– Наверное, организм перешел на поедание жира, – то ли пошутил, то ли всерьез прокомментировал Энди.

К девяти вечера голод таки набросился во всю, кроме того прибежала группа с шестого озера, поэтому за ужином все снова собрались вместе.

– Завтра отдых, а послезавтра – по настроению. – Под общее чавканье сказал Энди. – Желающие могут сделать следующую пробежку. Мы тут будем дней восемь, так что время есть.

За день отдыха все, наконец, перезнакомились, и оказалось, что с "Холма", как тут называли их базу, их только четверо – Джейн, Энди, а также братья Максим и Сергей – два русских парня, которые жили на базе с самого рождения. Фактически, они там и родились, так что русскими их делало только то, что они свободно говорили по-русски и имели двойное гражданство, одно из которых было российским, а второе – новозеландским. Первые шесть лет они жили на холме, потом переехали в новозеландский филиал организации, а в двенадцать снова вернулись в Непал.

Айрин было двадцать два года, и, как оказалось, она такой же новичок тут, как и Джейн, правда свои полгода стажировки она провела в Индонезии, на островной базе. У нее было открытое, смешливое лицо, но когда она вступала в беседу, то довольно неожиданно проявляла себя как довольно серьезный и взрослый человек. Как оказалось, она специализировалась в минералогии, причем увлекалась ею давно, с двенадцати лет – с того момента, когда ее отец притащил домой неизвестно где купленный минерал. Увидев его, она была поражены магической красотой этой зверюги, после чего стала завсегдатаем минералогических музеев и экспедиций. Закончив геологический факультет в Сорбонне, она неожиданно обнаружила, что понятия не имеет – что делать дальше. Работать по специальности ей было бессмысленно, так как просиживать попу на должности какого-нибудь экскурсовода не было смысла – семья у них была богатая и в деньгах она не нуждалась, а где еще может пригодиться такой специалист – любитель красивых минералов? Промышленная геологоразведка ей вообще была неинтересна. Послонялась какое-то время, помучалась от скуки, потом поехала с подругой отдохнуть в Индию, и в Дарамсале устроилась волонтером в школу для местных нищих детей, открытую каким-то канадским фондом. Условия ей показались интересными – ей давалась возможность обучать детей тому, что ей самой интересно, и больше ничего от нее не требовалось. Сами дети были уже отобраны каким-то представителем фонда, и когда она впервые вошла в класс, ей сразу все очень понравилось. Было немного страшно от мыслей о том, что она не сможет справиться с детьми, но селекционеры, кто бы они ни были, хорошо постарались – дети были глазастые, шумные и интересные – в основном тибетцы. Обе переводчицы – на тибетский и хинди, тоже были вполне милыми и улыбчивыми девушками, которые совершенно не пытались навести в классе какое-то подобие порядка, зато исправно переводили то, что говорила Айрин. И оказалось, что это и есть самый лучший способ учить – без спешки, без дисциплины, в обстановке полной свободы уходить с урока когда захочется и приходить на него когда захочется. Нельзя сказать, чтобы дети усвоили уж очень много материала по геологии и минералогии, но зато все то, что они узнали, было им интересно, и одно Айрин могла сказать твердо – после окончания курса эти дети стали еще более заинтересованными в обучении, чем были до этого. Кроме того, примерно четверть курса была посвящена психологической подготовке детей. Собственно, вся эта психология сводилась к довольно простым и очевидным вещам, которые были изложены в подробной методичке, для изучения которой ей потребовалось буквально два дня. Примеры применения этих психологических навыков к изучению геологии были описаны в общих чертах, но для Айрин не составило труда сделать их более конкретными и детализированными.

Представителей фонда ее работа тоже устроила, и ей предложили продолжить обучение в другой школе. Она выбрала Камбоджу, затем преподавала в Лаосе и Вьетнаме. А затем ей предложили работу в исследовательском центре на индонезийском острове. И это оказалось так страшно интересно, что теперь она не может себе представить своей жизни ни без этих исследований, ни без общения со всеми этим людьми, с которыми она встретилась в центре, и что еще особенно здорово, что ее познания в минералогии как раз оказались очень востребованными. Впрочем, суть этих исследований Айрин не стала сообщать, сославшись на какую-то туманную причину.